n Он Один живет вечно. Там нет Сатьявана,
Changing was born and there no Savitri Рождено изменение - и нет там Савитри,
Claims from brief life her bribe of joy. There love Что от краткой жизни своей взятки радости требует. Туда любовь
Came never with his fretful eyes of tears, Никогда не приходила с глазами от слез красными,
Nor Time is there nor the vain vasts of Space. Нет там ни Времени, ни тщетных ширей Пространства.
It wears no living face, it has no name, Оно не несет живого лица, ни имени оно не имеет,
No gaze, no heart that throbs; it asks no second Ни взгляда, ни сердца, что бьется; оно не просит секунду
To aid its being or to share its joys. Помочь его бытию или разделить его радости.
It is delight immortally alone. Оно - восторг одинокий бессмертно.
If thou desirest immortality, Если ты желаешь бессмертия,
Be then alone sufficient to thy soul: Своей душе одна будь достаточна:
Live in thyself; forget the man thou lov'st. Живи в себе, забудь мужчину, которого любишь.
My last grand death shall rescue thee from life; Моя последняя величественная смерть тебя от жизни спасет;
Then shalt thou rise into thy unmoved source." Тогда ты поднимешься в свой неподвижный источник".
But Savitri replied to the dread Voice: Но Савитри ответила ужасному Голосу:
"O Death, who reasonest, I reason not, "О Смерть, что рассуждает, не рассуждаю я,
Reason that scans and breaks, but cannot build Резон, что изучает и ломает, но построить не может
Or builds in vain because she doubts her work. Или строит напрасно, ибо не верит работе.
I am, I love, I see, I act, I will." Я есть, я люблю, я вижу, я желаю, я действую".
Death answered her, one deep surrounding cry: Смерть ответила глубоко окружающим криком:
"Know also. Knowing, thou shalt cease to love "Знаю тоже. Знаю, ты перестанешь любить
And cease to will, delivered from thy heart. И желать, освобожденная от своего сердца,
So shalt thou rest for ever and be still, Ты утихнешь навеки и будешь спокойна,
Consenting to the impermanence of things." Соглашаясь на преходящесть вещей".
But Savitri replied for man to Death: Но Савитри в защиту человека Смерти сказала:
"When I have loved for ever, I shall know. "Когда я полюбила навеки, я знала.
Love in me knows the truth all changings mask. Любовь во мне знает правду, которую маскируют все перемены.
I know that knowledge is a vast embrace: Я знаю, что знание - это объятия широкие:
I know that every being is myself, Я знаю, что каждое существо есть я сама,
In every heart is hidden the myriad One. В каждой груди спрятан мириадный Один.
I know the calm Transcendent bears the world, Я знаю, что спокойный Трансцендентальный несет мир,
The veiled Inhabitant, the silent Lord: Скрытый Обитатель, Господин молчаливый:
I feel his secret act, his intimate fire; Я чувствую его тайное действие, его сокровенный огонь;
I hear the murmur of the cosmic Voice. Я слышу журчание космического Голоса.
I know my coming was a wave from God. Я знаю, мой приход был волною из Бога.
For all his suns were conscient in my birth, Ибо все его солнца были в моем рождении сознательны
And one who loves in us came veiled by death. И тот, кто в нас любит, пришел, скрытый смертью.
Then was man born among the monstrous stars Затем человек среди огромных звезд был рожден,
Dowered with a mind and heart to conquer thee." Наделенный сердцем и разумом, чтобы тебя победить".
In the eternity of his ruthless will В вечности своей безжалостной воли,
Sure of his empire and his armoured might, Уверенный в своей империи и в своей бронированной мощи,
Like one disdaining violent helpless words Подобно пренебрегающему бурными словами беспомощными
From victim lips Death answered not again. Из уст своей жертвы, тот бог не ответил.
He stood in silence and in darkness wrapped, Он стоял в молчании и во тьму кутался,
A figure motionless, a shadow vague, Неподвижная фигура, неясная тень,
Girt with the terrors of his secret sword. Опоясанная ужасами его тайных мечей.
Half-seen in clouds appeared a sombre face; Полузримое в тучах мрачное лицо показалось;
Night's dusk tiara was his matted hair, Сумрачной тиарой Ночи его спутанные волосы были,
The ashes of the pyre his forehead's sign. Пепел погребальных костров отмечал его лоб.
Once more a wanderer in the unending Night, Снова, скиталец в нескончаемой Ночи,
Blindly forbidden by dead vacant eyes, Слепо запрещенная мертвыми, пустыми глазами,
She travelled through the dumb unhoping vasts. Она путешествовала по немым, безнадежным пространствам.
Around her rolled the shuddering waste of gloom, Вокруг нее катились содрогающиеся пустоши мрака,
Its swallowing emptiness and joyless death Его глотающая пустота и безрадостная смерть,
Resentful of her thought and life and love. Возмущенная ее мыслью, ее жизнью, любовью.
Through the long fading night by her compelled, В долгой ночи, блекнущей под ее принуждением,
Gliding half-seen on their unearthly path, По неземным дорогам полузримо скользя,
Phantasmal in the dimness moved the three. В неясной тусклости призрачно двигались трое.
End of Canto Two Конец второй песни
End of Book Nine Конец книги девятой
Book Ten КНИГА ДЕСЯТАЯ
THE BOOK OF DOUBLE TWILIGH Книга густых Сумерек
Canto I Песнь первая
THE DREAM TWILIGH OF THE IDEAL Грезы-сумерки Идеала
All still was darkness dread and desolate; Все еще была пустынная и страшная тьма;
There was no change nor any hope of change. Там не было ни перемены, ни на нее какой-то надежды.
In this black dream which was a house of Void, В этой черной грезе, что Пустоте была домом,
A walk to Nowhere in a land of Nought, Прогулка в Никуда в стране Ничто,
Ever they drifted without aim or goal; Они все так же скользили без намерения, цели;
Gloom led to worse gloom, depth to an emptier depth, Мрак вел в худший мрак, смерть - к еще более пустой смерти,
In some positive Non-being's purposeless Vast В бесцельной Обширности некоего позитивного Небытия
Through formless wastes dumb and unknowable. Сквозь бесформенные непостижимые немые пустыни.
An ineffectual beam of suffering light Бесплодный луч света страдающего
Through the despairing darkness dogged their steps Сквозь безысходную тьму их шагам следовал,
Like the remembrance of a glory lost; Как воспоминание об утраченной славе;
Even while it grew, it seemed unreal there, Хотя он и рос, он казался здесь нереальным,
Yet haunted Nihil's chill stupendous realm, И в то же время преследовал холодное, огромное царство Ничто,
Unquenchable, perpetual, lonely, null, Неутолимое, нескончаемое, одинокое, несуществующее,
A pallid ghost of some dead eternity. Бледный призрак некой вечности мертвой.
It was as if she must pay now her debt, Было так, словно сейчас она должна была свой долг заплатить
Her vain presumption to exist and think, За свою тщеславную самонадеянность существовать, мыслить
To some brilliant Maya that conceived her soul. Некой блестящей Майе, что ее душу задумала.
This most she must absolve with endless pangs, В нескончаемой боли она должна была получить отпущение
Her deep original sin, the will to be За свой грех первородный, желание быть,
And the sin last, greatest, the spiritual pride, И грех последующий, величайший, духовную гордость,
That, made of dust, equalled itself with heaven, Что, создание пыли, себя с небом равняет,
Its scorn of the worm writhing in the mud, Свою презренную роль червя, что корчится в грязи,
Condemned ephemeral, born from Nature's dream, На эфемерность осужденное, рожденное из грезы Природы,
Refusal of the transient creature's role, Отказ от скоротечного создания роли,
The claim to be a living fire of God, Требование быть живым огнем Бога,
The will to be immortal and divine. Желание бессмертным быть и божественным.
In that tremendous darkness heavy and bare В этой огромной тьме, нагой и тяжелой,
She atoned for all since the first act whence sprang Она искупала все, начавшееся с первого действия,
The error of the consciousness of Time, Откуда вышла ошибка сознания Времени,
The rending of the Inconscient's seal of sleep, Сломанную печать сна Несознания,
The primal and unpardoned revolt that broke Первобытный беспардонный мятеж, что нарушил
The peace and silence of the Nothingness Тишину и покой Ничто,
Which was before a seeming universe Которое до этого казалось вселенной,
Appeared in a vanity of imagined Space Показавшейся в тщете Пространства пригреженного,
And life arose engendering grief and pain: И жизнь, что возникла, порождая горе и боль:
A great Negation was the Real's face Великое Отрицание было ликом Реальности,
Prohibiting the vain process of Time: Запрещающим процесс тщетный Времени:
And when there is no world, no creature more, Когда мир исчезнет, творения больше не будет,
When Time's intrusion has been blotted out, Когда сотрется вторжение Времени,
It shall last, unbodied, saved from thought, at peace. Оно будет длиться, бестелесное, спасенное от мысли, в покое.
Accursed in what had been her godhead source, Проклинаемая в том, в чем был ее источник божественный,
Condemned to live for ever empty of bliss, Приговоренная жить навеки лишенной блаженства,
Her immortality her chastisement, Ее бессмертие - ее наказание,
Her spirit, guilty of being, wandered doomed, Ее дух, виновник существа, обречен на скитания,
Moving for ever through eternal Night. Вечно двигаясь сквозь вечную Ночь.
But Maya is a veil of the Absolute; Но Майя - вуаль Абсолюта,
A Truth occult has made this mighty world: Оккультная Истина этот могучий мир сотворила:
The Eternal's wisdom and self-knowledge act Мудрость Вечного и самознающий акт
In ignorant Mind and in the body's steps. В невежественном Разуме и в шагах тела.
The Inconscient is the Superconscient's sleep. Несознание - это сон Сверхсознания.
An unintelligible Intelligence Непостижимый Ум
Invents creation's paradox profound; Изобретает парадокс глубокий творения;
Spiritual thought is crammed in Matter's forms, Духовная мысль втиснута в формы Материи,
Unseen it throws out a dumb energy Незримая, она выбрасывает безмолвную энергию
And works a miracle by a machine. И вырабатывает чудо посредством машины.
All here is a mystery of contraries: Все здесь является мистерией противоположностей:
Darkness a magic of self-hidden Light, Тьма - это магия самоспрятанного Света,
Suffering some secret rapture's tragic mask Страдание - какого-то тайного восторга маска трагическая
And death an instrument of perpetual life. И смерть - инструмент нескончаемой жизни.
Although Death walks beside us on Life's road, Хотя Смерть позади нас по дороге Жизни гуляет,
A dim bystander at the body's start Начала тела наблюдатель неясный
And a last judgment on man's futile works, И ничтожных работ человека последний судья,
Other is the riddle of its ambiguous face: Иная загадка есть у ее лика двусмысленного:
Death is a stair, a door, a stumbling stride Смерть есть ступенька, дверь, шаг запинающийся,
The soul must take to cross from birth to birth, Что душа должна делать, чтобы идти от рождения к рождению,
A grey defeat pregnant with victory, Поражение мрачное, что в себе носит победу,
A whip to lash us towards our deathless state. Хлыст, чтобы гнать нас к бессмертию нашему.
The inconscient world is the spirit's self-made room, Несознательный мир есть самосозданная комната духа,
Eternal Night shadow of eternal Day. Вечная Ночь - тень вечного Дня.
Night is not our beginning nor our end; Ночь - ни наше начало, ни конец наш;
She is the dark Mother in whose womb we have hid Она - темная Мать, в чьем лоне мы спрятаны,
Safe from too swift a waking to world-pain. Хранимые от слишком скорого пробуждения в мире страдания.
We came to her from a supernal Light, Мы пришли в нее из небесного Света,
By Light we live and to the Light we go. Мы Светом живем и к Свету идем.
Here in this seat of Darkness mute and lone, Здесь, в этом месте Тьмы, немой, одинокой,
In the heart of everlasting Nothingness В сердце Небытия, всегда...
Продолжение на следующей странцие...
