with the close touch of hell, Испытующий его силу близким касанием ада,
I climb not to thy everlasting Day, Не поднимусь я в твой вечно длящийся День,
Even as I have shunned thy eternal Night. Как и твоей вечной Ночи избегла.
To me who turn not from thy terrestrial Way, Мне, которая не сворачивает с твоего земного Пути,
Give back the other self my nature asks. Отдай другого себя, которого моя просит природа.
Thy spaces need him not to help their joy; Не нужен он твоим просторам в помощь их радости;
Earth needs his beautiful spirit made by thee Его дух прекрасный, тобой сотворенный, нужен Земле,
To fling delight down like a net of gold. Чтобы восторг бросить вниз, как сеть золотую.
Earth is the chosen place of mightiest souls; Земля есть место выбора могучейших душ;
Earth is the heroic spirit's battlefield, Земля - поле боя героического духа,
The forge where the Archmason shapes his works. Кузница, где Архимасон свои труды формирует.
Thy servitudes on earth are greater, King, Твои рабства на земле более велики, Царь,
Than all the glorious liberties of heaven. Чем все славные свободы небес.
The heavens were once to me my natural home, Небеса были мне родным домом когда-то,
I too have wandered in star-jewelled groves, Я тоже блуждала по украшенным звездами рощам,
Paced sun-gold pastures and moon-silver swards Ступала по солнечно-золотым пастбищам и по лунно-серебряным травам
And heard the harping laughter of their streams И слышала арфой звучавший смех их потоков,
And lingered under branches dropping myrrh; И медлила под ветвями, с которых капала мирра;
I too have revelled in the fields of light Я пировала в полях света тоже,
Touched by the ethereal raiment of the winds, Касаемая эфирными одеяниями ветра,
Thy wonder-rounds of music I have trod, По твоим чудо-кругам музыки я ступала уже,
Lived in the rhyme of bright unlabouring thoughts, Жила в ритме мыслей, ярких и праздных,
I have beat swift harmonies of rapture vast, Я отбивала гармонии быстрые восторженной шири,
Danced in spontaneous measures of the soul Танцевала в спонтанных тактах души
The great and easy dances of the gods. Великие и легкие пляски богов.
O fragrant are the lanes thy children walk О, ароматны аллеи, где твои дети гуляют,
And lovely is the memory of their feet И любимы воспоминания их ног
Amid the wonder-flowers of Paradise: Среди чудо-цветов Парадиза:
A heavier tread is mine, a mightier touch. Более тяжела моя поступь, мощнее касание.
There where the gods and demons battle in night Там, где богов и демонов битва в ночи
Or wrestle on the borders of the Sun, Или где на границах Солнца борьба,
Taught by the sweetness and the pain of life Наученный сладостью и страданием жизни
To bear the uneven strenuous beat that throbs Терпеть неровный пульс напряженный, что бьется
Against the edge of some divinest hope, У края какой-то надежды божественнейшей,
To dare the impossible with these pangs of search, Сметь невозможное с болью поисков острой,
In me the spirit of immortal love Во мне дух бессмертной любви
Stretches its arms out to embrace mankind. Тянет руки обнять человечество.
Too far thy heavens for me from suffering men. Слишком далеки по мне твои небеса от страдающих.
Imperfect is the joy not shared by all. Не совершенна радость, не разделенная всеми.
O to spread forth, O to encircle and seize О, простереть вперед руки, окружить, охватить
More hearts till love in us has filled thy world! Больше сердец, пока любовь в нас твой мир не заполнит!
O life, the life beneath the wheeling stars! О жизнь, жизнь под кружащими звездами!
For victory in the tournament with death, Ради победы в турнире со смертью,
For bending of the fierce and difficult bow, Ради сгибания тугого и сильного лука,
For flashing of the splendid sword of God! Ради сверкания великолепного меча Бога!
O thou who soundst the trumpet in the lists, О ты, чья труба на турнирах звучнейшая,
Part not the handle from the untried steel, Не убирай руки от неиспробованной стали,
Take not the warrior with his blow unstruck. Не забирай бойца, своего удара не сделавшего.
Are there not still a million fights to wage? Разве здесь нет миллионов битв, что нужно вести?
O king-smith, clang on still thy toil begun, О Царь-кузнец, ударь еще с лязгом свой начатый труд,
Weld us to one in thy strong smithy of life. Свари нас в одно в своей могучей кузнице жизни.
Thy fine-curved jewelled hilt call Savitri, Твоя прекрасно изогнутая, драгоценная рукоять зовется Савитри,
Thy blade's exultant smile name Satyavan. Твоего клинка улыбку ликующую зовут Сатьяваном.
Fashion to beauty, point us through the world. Придай красоты форму, направь нас сквозь мир.
Break not the lyre before the song is found; Не ломай лиру, прежде чем найдена песня;
Are there not still unnumbered chants to weave? Разве нет бесчисленных песен, чтобы их сочинять?
O subtle-souled musician of the years, О с тонкой душою музыкант лет,
Play out what thou hast fluted on my stops; Исполни на моих регистрах то, что на своей флейте наигрывал,
Arise from the strain their first wild plaint divined Подними из усилия их первое неистовое стенание угаданное
And that discover which is yet unsung. И открой то, что еще не воспето.
I know that I can lift man's soul to God, Я знаю, человеческую душу я могу поднять к Богу,
I know that he can bring the Immortal down. Я знаю, он может принести Бессмертного вниз.
Our will labours permitted by thy will Наша воля трудится, волей твоей разрешенная,
And without thee an empty roar of storm, Без тебя рев шторма пуст,
A senseless whirlwind is the Titan's force Бесчувственный вихрь - сила Титана,
And without thee a snare the strength of gods. Без тебя богов сила - ловушка.
Let not the inconscient gulf swallow man's race Не дай бессознательной бездне поглотить расу людскую,
That through earth's ignorance struggles towards thy Light. Что сквозь земное неведение пробивается к твоему Свету.
O Thunderer with the lightnings of the soul, О с молниями души Громовержец,
Give not to darkness and to death thy sun, Не отдавай смерти и тьме твое солнце,
Achieve thy wisdom's hidden firm decree Выполнения твоей мудрости скрытого твердого декрета добейся
And the mandate of thy secret world-wide love." И поручения твоей тайной и как мир широкой любви".
Her words failed lost in thought's immensities Ее слова стихли, затерявшись в необъятностях мысли,
Which seized them at the limits of their cry Что их захватили на границах их крика
And hid their meaning in the distances И скрыли их значения в далях,
That stir to more than ever speech has won Что идут к большему, чем завоевать может речь
From the Unthinkable, end of all our thought, Из Немыслимого, конца всех наших мыслей,
And the Ineffable from whom all words come. Из Невыразимого, от которого слова все приходят.
Then with a smile august as noonday heavens Затем с августейшей улыбкой, как небо полуденное,
The godhead of the vision wonderful: Божество чудесного облика:
"How shall earth-nature and man's nature rise "Как земная природа и человека природа поднимутся
To the celestial levels, yet earth abide? На небесные уровни, как земля выживет?
Heaven and earth towards each other gaze Земля и небо друг на друга глядят
Across a gulf that few can cross, none touch, Через бездну, которую мало кто пересечь может, никто прикоснуться,
Arriving through a vague ethereal mist Добравшись через смутный эфирный туман,
Out of which all things form that move in space, Из которого все, что движется в пространстве, формируется,
The shore that all can see but never reach. До берега, который все могут видеть, но достичь - никогда.
Heaven's light visits sometimes the mind of earth; Свет неба иногда посещает разум земли;
Its thoughts burn in her sky like lonely stars; Его мысли горят в ее небе, как одинокие звезды;
In her heart there move celestial seekings soft В ее сердце движутся небесные тихие поиски,
And beautiful like fluttering wings of birds, И прекрасные, как крылья порхающих птиц,
Visions of joy that she can never win Видения радости, которую она не может завоевать никогда,
Traverse the fading mirror of her dreams. Пересекают ее грез зеркало блекнущее.
Faint seeds of light and bliss bear sorrowful flowers, Слабые семена блаженства и света печальные рождают цветы,
Faint harmonies caught from a half-heard song Слабые гармонии, уловленные из чуть слышимой песни,
Fall swooning mid the wandering voices' jar, Среди дребезга блуждающих голосов падают в обморок,
Foam from the tossing luminous seas where dwells Пена из плещущихся светлых морей, где живет
The beautiful and far delight of gods, Прекрасный восторг богов далекий,
Raptures unknown, a miracled happiness Экстазы неведомые, чудесное счастье
Thrill her and pass half-shaped to mind and sense. Волнуют ее и проходят, наполовину оформленные для чувства и разума.
Above her little finite steps she feels, Над своими маленькими конечными шагами она ощущает,
Careless of knot or pause, worlds which weave out Не заботящиеся об узле или пропуске миры, которые ткут
A strange perfection beyond law and rule, Странное совершенство, превосходящее законы и правила,
A universe of self-found felicity, Вселенную самонашедшегося счастья,
An inexpressible rhythm of timeless beats, Невыразимый ритм ударов безвременных,
The many-movemented heart-beats of the One, Состоящий из многих движений пульс Одного,
Magic of the boundless harmonies of self, Магию безграничных гармоний себя,
Order of the freedom of the infinite, Порядок свободы бесконечности,
The wonder-plastics of the Absolute. Абсолюта чудо-пластику.
There is the All-Truth and there the timeless bliss. ruth and there the timeless bliss. Здесь есть Вся Истина и блаженство безвременное.
But hers are fragments of a star-lost gleam, Ее же - лишь фрагменты звездноутерянных отблесков,
Hers are but careless visits of the gods. Ее - лишь беззаботные визиты богов.
They are a Light that fails, a Word soon hushed Они - Свет, что слабеет, Слово, скоро стихающее,
And nothing they mean can stay for long on earth. Ничего из их намерений не может долго на земле оставаться.
There are high glimpses, not the lasting sight. Там есть высокие проблески, нет длящегося зрелища,
A few can climb to an unperishing sun, Немногие могут к неумирающему солнцу подняться
Or live on the edges of the mystic moon Или в краях мистического месяца жить
And channel to earth-mind the wizard ray. И служить каналом волшебного луча к земному уму.
The heroes and the demigods are few Полубогов и героев немного,
To whom the close immortal voices speak Которым бессмертные голоса говорят ясно
And to their acts the heavenly clan are near. И чьим действиям небесный род близок.
Few are the silences in which Truth is heard, Мало молчаний, в которых слышна Истина,
Unveiling the timeless utterance in her deeps; В глубинах своих раскрывающая произношение вечное;
Few are the splendid moments of the seers. Мало великолепных мгновений провидцев.
Heaven's call is rare, rarer the heart that heeds; Зов небес - редкость, еще реже сердце нуждающееся;
The doors of light are sealed to common mind Двери света запечатаны для обычного разума,
And earth's needs nail to earth the human mass, Земные нужды прибиты к земле человеческой массой,
Only in an uplifting hour of stress Лишь в час поднимающий стресса
Men answer to the touch of greater things: Люди отвечают касанию более великих вещей:
Or, raised by some strong hand to breathe heaven-air, Или, поднятые некой сильной рукой дышать воздухом неба,
They slide back to the mud from which they climbed; Они скользят вниз, в грязь, из которой поднялись;
In the mud of which they are made, whose law they know Из которой они сделаны, чей закон они знают,
They joy in safe return to a friendly base, Они радуются, невредимыми на дружественную основу вернувшись,
And, though something in them weeps for glory lost И, хотя что-то в них плачет об утерянной славе
And greatness murd...
Продолжение на следующей странцие...
