дух.
At last he knew defeat inevitable Неизбежное он узнал, наконец, поражение
And left crumbling the shape that he had worn, И, разрушаясь, оставил, форму, которую нес он,
Abandoning hope to make man's soul his prey Оставив надежду сделать душу человека своею добычею,
And force to be mortal the immortal spirit. Заставить бессмертный дух быть смертным.
Afar he fled shunning her dreaded touch Далеко он бежал, избегая ее ужасных касаний,
And refuge took in the retreating Night. И убежище нашел в отступающей Ночи.
In the dream twilight of that symbol world В грезящих сумерках того символичного мира
The dire universal Shadow disappeared Скрылась ужасная вселенская Тень,
Vanishing into the Void from which it came. Исчезая в Пустоте, из которой она вышла.
As if deprived of its original cause, Словно лишенное своей изначальной причины
The twilight realm passed fading from their souls, Ушло царство сумерек, из душ их стираясь,
And Satyavan and Savitri were alone. И Сатьяван и Савитри остались одни.
But neither stirred: between those figures rose Но не шевелились они: между фигурами их поднималась
A mute invisible and translucent wall. Незримая, полупрозрачная, немая стена.
In the long blank moment's pause nothing could move: В долгой пустой паузе ничто не могло двигаться:
All waited on the unknown inscrutable Will. Все ожидало неизвестную непостижимую Волю.
End of Canto Four Конец четвертой песни
End of Book Ten Конец десятой книги
Book Eleven КНИГА ОДИННАДЦАТАЯ
THE BOOK OF EVERLASTING DAY Книга вечно длящегося Дня
Canto I Песнь первая
THE ETERNAL DAY: THE SOUL'S CHOICE Вечный День: выбор души
AND THE SUPREME CONSUMMATION И высшее осуществление
A marvellous sun looked down from ecstasy's skies Изумительное солнце вниз с небес экстаза смотрело
On worlds of deathless bliss, perfection's home, На миры блаженства бессмертного, дом совершенства,
Magical unfoldings of the Eternal's smile Магические просторы развертывающиеся улыбки Вечного,
Capturing his secret heart-beats of delight. Пленяющие его тайные пульсы восторга.
God's everlasting day surrounded her, Бога вечно длящийся день ее окружал,
Domains appeared of sempiternal light Показались владения вечного света,
Invading all Nature with the Absolute's joy. Наполнявшего всю Природу Абсолютного радостью.
Her body quivered with eternity's touch, Ее тело дрожало в касании вечности,
Her soul stood close to the founts of the infinite. К источникам бесконечности ее душа близко стояла.
Infinity's finite fronts she lived in, new Она жила в конечных передних фронтах бесконечности, новых
For ever to an everliving sight. Извечно для вечного зрения.
Eternity multiplied its vast self-look Вечность множила свой обширный взгляд на себя,
Translating its endless mightiness and joy Переводя свою нескончаемую радость и мощь
Into delight souls playing with Time could share В восторг, который души, играя со Временем, могли разделить
In grandeurs ever new-born from the unknown depths, В грандиозности, всегда новорожденные из неизвестных глубин,
In powers that leaped immortal from unknown heights, В силы, что прыгали с неизвестных высот, бессмертные,
In passionate heart-beats of an undying love, В страстные удары сердца неумирающей любви,
In scenes of a sweetness that can never fade. В сцены сладости, что никогда не могут поблекнуть.
Immortal to the rapturous heart and eyes, Бессмертная для восхищенного сердца и глаз,
In serene arches of translucent calm В ясных сводах покоя прозрачного,
From Wonder's dream-vasts cloudless skies slid down Из безбрежных грез безоблачных небес Чуда скользила
An abyss of sapphire; sunlight visited eyes Вниз пучина сапфира; солнечный свет глаза навещал,
Which suffered without pain the absolute ray Которые переносили без боли луч абсолютный
And saw immortal clarities of form. И видели бессмертные прозрачности формы.
Twilight and mist were exiles from that air, Туман и сумерки были из того воздуха изгнаны,
Night was impossible to such radiant heavens. Ночь была невозможна в таких небесах лучезарных.
Firm in the bosom of immensity Прочные в груди необъятности
Spiritual breadths were seen, sublimely born Были видны духовные шири, высоко рожденные
From a still beauty of creative joy; Из спокойной красоты созидательной радости;
Embodied thoughts to sweet dimensions held Воплощенные мысли к сладостным просторам приковывали,
To please some carelessness of divine peace, Чтобы радовать некую беззаботность мира14 божественного,
Answered the deep demand of an infinite sense Они отвечали глубокому требованию бесконечного смысла
And its need of forms to house its bodiless thrill. И его нужде в формах, чтобы его трепет приютить бестелесный.
A march of universal powers in Time, Марш сил вселенских во Времени,
The harmonic order of self's vastitudes Гармоничный порядок обширностей самости
In cyclic symmetries and metric planes В цикличной симметрии и планах ритмичных
Harboured a cosmic rapture's revelry, Нес шумное веселье восторга космического,
An endless figuring of the spirit in things Бесконечные фигуры духа в вещах,
Planned by the artist who has dreamed the worlds; Спланированных художником, что пригрезил миры;
Of all the beauty and the marvel here, Всей красоты здесь, всего чуда,
Of all Time's intricate variety Всего запутанного разнообразия Времени
Eternity was the substance and the source; Вечность субстанцией была и источником;
Not from a plastic mist of Matter made, Не из пластичного тумана Материи сделанные,
They offered the suggestion of their depths Они предлагали намек их глубин
And opened the great series of their powers. И великий ряд их сил раскрывали.
Arisen beneath a triple mystic heaven Возникшие под тройным мистическим небом
The seven immortal earths were seen, sublime: Семь бессмертных земель были зримы величественные:
Homes of the blest released from death and sleep Дома благословенных, освобожденных от смерти и сна,
Where grief can never come nor any pang Куда горе никогда прийти не может, никакое страдание,
Arriving from self-lost and seeking worlds Долетевшее из миров, себя потерявших и ищущих,
Alter Heaven-nature's changeless quietude Не могло нарушить Небесной природы тишину неизменную
And mighty posture of eternal calm, И могучую позу спокойствия вечного,
Its pose of ecstasy immutable. Положение экстаза незыблемого.
Plains lay that seemed the expanse of God's wide sleep, Лежали равнины, что казались широкого сна Бога просторами,
Thought's wings climbed up towards heaven's vast repose Крылья мысли поднимались к огромному покою небес,
Lost in blue deeps of immortality. Затерянному в голубых глубинах бессмертия.
A changed earth-nature felt the breath of peace. Измененная земная природа ощущала дыхание мира15.
Air seemed an ocean of felicity Воздух казался океаном блаженства
Or the couch of the unknown spiritual rest, Или ложем неведомого духовного отдыха,
A vast quiescence swallowing up all sound Безбрежным спокойствием, поглощавшем все звуки
Into a voicelessness of utter bliss; В безмолвие полного счастья;
Even Matter brought a close spiritual touch, Даже Материя несла духовное касание близкое,
All thrilled with the immanence of one divine. Все трепетало с имманентностью одного божества.
The lowest of these earths was still a heaven Нижняя из этих земель была все же небом,
Translating into the splendour of things divine Переводящим на великолепие божественных вещей
The beauty and brightness of terrestrial scenes. Яркость и красоту земных сцен.
Eternal mountains ridge on gleaming ridge Вечные горы, гребень над мерцающим гребнем,
Whose lines were graved as on a sapphire plate Чьи линии, словно выгравированные на сапфирной плите
And etched the borders of heaven's lustrous noon И обрамленные каймой блестящего небесного полдня,
Climbed like piled temple stairs and from their heads Взбирались, как ступени храмовые, и с их вершин
Of topless meditation heard below Уходящей в бескрайнюю высь медитации слышалось снизу
The approach of a blue pilgrim multitude Приближение голубого паломнического множества,
And listened to a great arriving voice Доносился великий нарастающий голос
Of the wide travel hymn of timeless seas. Далеко путешествующего гимна вечных морей.
A chanting crowd from mountain bosoms slipped Поющие толпы по горным склонам скользили
Past branches fragrant with a sigh of flowers Мимо ароматных ветвей во вздохах цветов,
Hurrying through sweetnesses with revel leaps; Спеша через сладости прыжками пирующими;
The murmurous rivers of felicity Журчащие реки блаженства
Divinely rippled honey-voiced desires, Рябились божественно, медовоголосые желания,
Mingling their sister eddies of delight, Кружа их сестер, водовороты восторга,
Then, widening to a pace of calm-lipped muse, Затем ширясь в шаге журчащего тихо раздумья,
Down many-glimmered estuaries of dream Вниз по многобликим устьям мечты
Went whispering into lakes of liquid peace. Вступали шепча в озера жидкого мира16.
On a brink held of senseless ecstasy Удерживаясь на грани экстаза бесчувственного
And guarding an eternal poise of thought И храня вечное равновесие мысли,
Sat sculptured souls dreaming by rivers of sound Сидели изваянные души, грезящие реками звука,
In changeless attitudes of marble bliss. В неизменных позах мраморной неги.
Around her lived the children of God's day Вокруг нее жили дети дня Бога
In an unspeakable felicity, В невыразимом блаженстве,
A happiness never lost, the immortal's ease, В счастье, никогда не утрачиваемом, в безмятежном покое бессмертия,
A glad eternity's blissful multitude. Довольной вечности блаженное множество.
Around, the deathless nations moved and spoke, Вокруг народы бессмертные говорили и двигались,
Souls of a luminous celestial joy, Души светлой, божественной радости,
Faces of stark beauty, limbs of the moulded Ray; Лица красоты совершенной, члены отлитого в форму Луча;
In cities cut like gems of conscious stone В городах, вырезанных, как геммы, из камня сознательного,
And wonderful pastures and on gleaming coasts На чудесных пастбищах и на побережьях сверкающих
Bright forms were seen, eternity's luminous tribes. Яркие фигуры были видны, племена светлые вечности.
Above her rhythming godheads whirled the spheres, Над ней задающие ритм божества сферы вращали,
Rapt mobile fixities here blindly sought Вознесенные мобильные фиксированности, здесь слепо разыскиваемые
By the huge erring orbits of our stars. Наших звезд блуждающими орбитами огромными.
Ecstatic voices smote at hearing's chords, Экстатичные голоса ударяли по струнам слуха,
Each movement found a music all its own; Каждое движение находило музыку целиком своей собственной;
Songs thrilled of birds upon unfading boughs С неувядающих веток песни птиц трепетали,
The colours of whose plumage had been caught Их оперений цвета были выхвачены
From the rainbow of imagination's wings. Из радуги крыльев фантазии.
Immortal fragrance packed the quivering breeze. Бессмертный аромат наполнял бриз дрожащий.
In groves that seemed moved bosoms and trembling depths В рощах, что казались недрами движущимися, колышущимися глубинами,
The million children of the undying spring Неувядающей весны миллионы детей
Bloomed, pure unnumbered stars of hued delight Цвели, чистые бесчисленные звезды восторга раскрашенного,
Nestling for shelter in their emerald sky: Укрытые в убежище своих изумрудных небес:
Faery flower-masses looked with laughing eyes. Феерические цветочные массы глядели глазами смеющимися.
A dancing chaos, an iridescent sea Радужное море, танцующий хаос
Eternised to Heaven's ever-wakeful sight Увековечивал под вечно бодрствующим взором Небес
The crowding petal-glow of marvel's tints Толпящееся лепестковое зарево удивительных красок,
Which float across the curtained lids of dream. Что плывут под занавешенными веками грезы.
Immortal harmonies filled her listening ear; Бессмертные гармонии ее слух наполняли;
A great spo...
Продолжение на следующей странцие...
