лся.
Amazed by a joy for which they had waited long, Удивленные радостью, которой они ждали так долго,
The lovers met upon their different paths, Возлюбленные встретились на своих различных путях,
Travellers across the limitless plains of Time Путники в безграничных полях Времени,
Together drawn from fate-led journeyings Выведенные вместе из управляемых судьбой путешествий
In the self-closed solitude of their human past, В самоограниченном одиночестве их человеческого прошлого
To a swift rapturous dream of future joy К сладостной, восторженной грезе будущей радости
And the unexpected present of these eyes. И к дару этих глаз неожиданному.
By the revealing greatness of a look, Обнаруживающим величием взгляда,
Form-smitten the spirit's memory woke in sense. Толчком формы память духа разбужена в чувстве.
The mist was torn that lay between two lives; Туман был разорван, что лежал меж двух жизней;
Her heart unveiled and his to find her turned; Ее сердце сняло вуаль, а его найти ее повернулось;
Attracted as in heaven star by star, Как в небе звезда звездой привлеченные,
They wondered at each other and rejoiced Они удивлялись друг на друга и радовались
And wove affinity in a silent gaze. И родственную близость сплетали во взгляде безмолвном.
A moment passed that was eternity's ray, Миг прошел, что был лучом вечности,
An hour began, the matrix of new Time. Час настал, матрица нового Времени.
End of Canto Two Конец второй песни
Canto III Песнь третья
SATYAVAN AND SAVITRI Сатьяван и Савитри
Out of the voiceless mystery of the past Из мистерии прошлого безгласной,
In a present ignorant of forgotten bonds В настоящем, неведающем позабытые узы,
These spirits met upon the roads of Time. Эти духи встретились на путях Времени.
Yet in the heart their secret conscious selves Однако в сердце их тайные сознающие самости
At once aware grew of each other warned Тотчас осознали друг друга, предупрежденные
By the first call of a delightful voice Первым же звуком восхитительного голоса
And a first vision of the destined face. И первым видением предопределенного лика.
As when being cries to being from its depths Когда существо из своей глубин кричит существу
Behind the screen of the external sense Из-за ширмы внешнего чувства
And strives to find the heart-disclosing word, И найти слово, раскрывающее сердце, старается,
The passionate speech revealing the soul's need, Страстную речь, нужду души обнаруживающую,
But the mind's ignorance veils the inner sight, Но неведение разума вуалирует зрение внутреннее,
Only a little breaks through our earth-made bounds, Лишь немногое пробивается сквозь наши земного творения границы,
So now they met in that momentous hour, Так ныне они встретились в тот важный час,
So utter the recognition in the deeps, Так было полным узнавание в глубинах,
The remembrance lost, the oneness felt and missed. Воспоминание утерянное, единство утраченное.
Thus Satyavan spoke first to Savitri: И Сатьяван сказал первым Савитри:
"O thou who com'st to me out of Time's silences, "О ты, что пришла ко мне из безмолвия Времени,
Yet thy voice has wakened my heart to an unknown bliss, Твой голос пробудил мое сердце к блаженству неведомому,
Immortal or mortal only in thy frame, Бессмертная или смертная лишь в твоем облике,
For more than earth speaks to me from thy soul Ибо больше, чем земля, говорит твоя мне душа
And more than earth surrounds me in thy gaze, И больше, чем земля, меня окружает твой взгляд,
How art thou named among the sons of men? Как называешься ты среди детей человеческих?
Whence hast thou dawned filling my spirit's days, Откуда пришла, как рассвет, ты, дни моего духа наполнив?
Brighter than summer, brighter than my flowers, Ярче, чем лето, ярче цветов,
Into the lonely borders of my life, В одинокий край моей жизни,
O sunlight moulded like a golden maid? О солнечный свет, золотой девою отлитый?
I know that mighty gods are friends of earth. Я знаю, что могучие боги дружат с землей.
Amid the pageantries of day and dusk, Среди великолепий дней и ночей
Long have I travelled with my pilgrim soul Я путешествовал долго со своей душой-пилигримом,
Moved by the marvel of familiar things. Движимый чудом знакомых вещей.
Earth could not hide from me the powers she veils: Земля от меня скрыть не может силы, что она прячет:
Even though moving mid an earthly scene Даже двигаясь среди земных сцен
And the common surfaces of terrestrial things, И земных вещей обычных поверхностей,
My vision saw unblinded by her forms; Мое зрение, не ослепленное ее формами, видело;
The Godhead looked at me from familiar scenes. Божество выглядывало на меня из зрелищ знакомых.
I witnessed the virgin bridals of the dawn Я свидетельствовал на девственных свадьбах зари
Behind the glowing curtains of the sky Позади пылавших занавесок небес
Or vying in joy with the bright morning's steps Или, соперничая в радости с шагами светлого утра,
I paced along the slumbrous coasts of noon, Я гулял вдоль побережий полдня дремотных,
Or the gold desert of the sunlight crossed Или золотую пустыню света солнца пересекал,
Traversing great wastes of splendour and of fire, Проходя по великим просторам блеска и пламени,
Or met the moon gliding amazed through heaven Или встречал луну, изумленно скользящую в небе
In the uncertain wideness of the night, В неопределенной широте ночи,
Or the stars marched on their long sentinel routes Или звезды маршировали по их длинному сторожевому пути,
Pointing their spears through the infinitudes: Целя их копья сквозь бесконечности,
The day and dusk revealed to me hidden shapes; День и ночь раскрывали мне скрытые формы;
Figures have come to me from secret shores От секретных берегов ко мне приходили фигуры
And happy faces looked from ray and flame. И счастливые лица выглядывали из луча и из пламени.
I have heard strange voices cross the ether's waves, Я слышал странные голоса за волнами эфира,
The Centaur's wizard song has thrilled my ear; Колдовские песни Кентавра волновали мой слух;
I have glimpsed the Apsaras bathing in the pools, Я видел мельком Апсар, купавшихся в омутах,
I have seen the wood-nymphs peering through the leaves; И сквозь листву я смотрел на лесных нимф;
The winds have shown to me their trampling lords, Ветры своих господ, чей шаг тяжел, мне показали,
I have beheld the princes of the Sun Принцев Солнца я видел,
Burning in thousand-pillared homes of light. Пылающих в тысячеколонных домах света.
So now my mind could dream and my heart fear Поэтому сейчас мой ум мог пригрезить и мое сердце боится,
That from some wonder-couch beyond our air Что с некоего дивного ложа по ту сторону нашего воздуха
Risen in a wide morning of the gods Встав в просторном утре богов,
Thou drov'st thy horses from the Thunderer's worlds. Ты направляла коней своих из миров Громовержца.
Although to heaven thy beauty seems allied, Хотя небесам твоя красота, похоже, близка,
Much rather would my thoughts rejoice to know Гораздо больше обрадуются мои мысли, узнав,
That mortal sweetness smiles between thy lids Что сладость смертного меж твоих век улыбается,
And thy heart can beat beneath a human gaze Что сердце твое может биться под человеческим взглядом
And thy aureate bosom quiver with a look И от взора твоя золотая грудь трепетать,
And its tumult answer to an earth-born voice. Отвечая смущенно земнорожденному голосу.
If our time-vexed affections thou canst feel, Если смертных дразнимую временем привязанность ты чувствовать можешь,
Earth's ease of simple things can satisfy, Простых вещей земным покоем довольствоваться,
If thy glance can dwell content on earthly soil, Если твой взгляд на земной почве жить может довольно,
And this celestial summary of delight, И эта небесная сумма восторга,
Thy golden body, dally with fatigue Твое золотое тело, возлежать утомленно,
Oppressing with its grace our terrain, while Придавив своей грацией нашу землю, пока
The frail sweet passing taste of earthly food Хрупкая сладость преходящего вкуса пищи земли
Delays thee and the torrent's leaping wine, И игра винной струи тебя держат,
Descend. Let thy journey cease, come down to us. Спустись. Пусть твое путешествие кончится, сойди к нам.
Close is my father's creepered hermitage Близко отца моего увитое плющом жилище отшельническое,
Screened by the tall ranks of these silent kings, Скрытое высокой шеренгой этих немых королей,
Sung to by voices of the hue-robed choirs Поют голоса хоров, облаченных в краски,
Whose chants repeat transcribed in music's notes Чьи песни повторяют транскрибированную в нотах музыки
The passionate coloured lettering of the boughs Страстную запись веток раскрашенную
And fill the hours with their melodious cry. И наполняют часы криком своим мелодичным.
Amid the welcome-hum of many bees Среди приветливого жужжания множества пчел,
Invade our honied kingdom of the woods; Наполни лесов медовое царство;
There let me lead thee into an opulent life. Позволь провести тебя в изобилие жизни.
Bare, simple is the sylvan hermit-life; Неприкрашенна, проста жизнь лесного отшельника;
Yet is it clad with the jewelry of earth. Но одета она земли драгоценностью.
Wild winds run - visitors midst the swaying tops, Дикие ветры бегут, визитеры в верхушках качающихся,
Through the calm days heaven's sentinels of peace День за днем спокойным, часовые небесного мира6,
Couched on a purple robe of sky above Возлежащие на пурпурной мантии неба,
Look down on a rich secrecy and hush Глядят вниз на богатую тайну и тишину,
And the chambered nuptial waters chant within. И внутри поют свадебные воды ключей.
Enormous, whispering, many-formed around Вокруг огромные, шепчущие и разноликие
High forest gods have taken in their arms Высокие лесные боги взяли в их руки
The human hour, a guest of their centuried pomps. Человеческий час, гостя их вековой пышности.
Apparelled are the morns in gold and green, Утра, одетые в зелень и золото,
Sunlight and shadow tapestry the walls Гобелен света солнца и тени
To make a resting chamber fit for thee." Станут палатами отдыха, тебе подобающими".
Awhile she paused as if hearing still his voice, Она помолчала, словно голос его все еще слушая,
Unwilling to break the charm, then slowly spoke. Не желая очарование развеять, сказала затем медленно.
Musing she answered, "I am Savitri, Раздумывая, она отвечала: "Я - Савитри,
Princess of Madra. Who art thou? What name Принцесса Мадры. Кто ты? Какое имя
Musical on earth expresses thee to men? Музыкальное людям тебя на земле называет?
What trunk of kings watered by fortunate streams Какой ствол королей, напоенный счастливым потоком,
Has flowered at last upon one happy branch? Расцвел наконец на счастливом одном берегу?
Why is thy dwelling in the pathless wood Почему в непроходимых лесах ты живешь
Far from the deeds thy glorious youth demands, Далеко от славных дел, которых требует юность,
Haunt of the anchorites and earth's wilder broods, В убежище отшельника и земли размышлении диком,
Where only with thy witness self thou roamst Где лишь со своей свидетельствующей самостью бродишь
In Nature's green unhuman loneliness В зеленом одиночестве безлюдном Природы,
Surrounded by enormous silences Окруженный громадой молчания
And the blind murmur of primaeval calms?" И сплошным ропотом первозданных покоев?"
And Satyavan replied to Savitri: И Сатьяван ответил Савитри:
"In days when yet his sight looked clear on life, "В дни, когда его взгляд смотрел на жизнь еще ясный,
King Dyumatsena once, the Shalwa, reigned Дьюматшена, король Шалвы когда-то, правил
Through all the tract which from behind these tops Землями, что от этих вершин,
Passing its days of emerald delight Проводящих свои дни в изумрудном восторге
In trusting converse with the traveller winds В доверительной беседе со скитальцами-ветрами,
Turns, looking back towards the southern heavens, Поворачивают, глядя назад на южное небо,
And leans its flank upon the musing hills. И спускаются...
Продолжение на следующей странцие...
