made, В дурацкий час разрушают, что веками построено,
His wanton rage or frenzied hate lays low Его безумная ненависть и буйный гнев ставят низко
The beauty and greatness by his genius wrought Красоту и величие, его гением сделанные,
And the mighty output of a nation's toil. И могучий итог работы народа.
All he has achieved he drags to the precipice. Все, чего от достиг, он тащит к пропасти.
His grandeur he turns to an epic of doom and fall; Свое величие превращает в эпос падения и рока;
His littleness crawls content through squalor and mud, Его малость довольно ползет через убогость и грязь,
He calls heaven's retribution on his head Он призывает на свою голову возмездие неба
And wallows in his self-made misery. И в невзгодах барахтается, что созданы им же.
A part author of the cosmic tragedy, Соавтор трагедии космоса,
His will conspires with death and time and fate. Его воля со смертью в сговоре, с судьбою и временем.
His brief appearance on the enigmaed earth Его появление на земле загадочной краткое
Ever recurs but brings no high result Все повторяется, но не несет результата высокого
To this wanderer through the aeon-rings of God Этому скитальцу сквозь круговерть эпох Бога,
That shut his life in their vast longevity. Что запирают его жизнь в обширной своей долговечности.
His soul's wide search and ever returning hopes Его души широкие поиски и надежды, всегда возвращающиеся,
Pursue the useless orbit of their course Продолжают бесполезную орбиту их курса,
In a vain repetition of lost toils В тщетном повторе трудов затерявшихся
Across a track of soon forgotten lives. Сквозь колею жизней, быстро забытых.
All is an episode in a meaningless tale. Все - лишь эпизод в бессмысленной повести.
Why is it all and wherefore are we here? К чему это все и здесь зачем мы?
If to some being of eternal bliss Если в некое бытие вечного блаженства
It is our spirit's destiny to return Суждено нашему духу вернуться
Or some still impersonal height of endless calm, Или в некую неподвижную, имперсональную высь покоя бескрайнего,
Since That we are and out of That we came, Поскольку мы - это То и из Того мы пришли,
Whence rose the strange and sterile interlude Откуда эта бесплодная и странная идет интерлюдия,
Lasting in vain through interminable Time? Продолжающаяся тщетно сквозь бесконечное Время?
Who willed to form or feign a universe Кто пожелал придать форму вселенной или ей притвориться
In the cold and endless emptiness of Space? В холодной и бесконечной пустоте Пространства?
Or if these beings must be and their brief lives, Или, если эти существа и их краткие жизни должны быть,
What need had the soul of ignorance and tears? Какая нужда душе в слезах и в неведении?
Whence rose the call for sorrow and for pain? Откуда идет зов к горю и боли?
Or all came helplessly without a cause? Или все приходит безо всякой причины беспомощно?
What power forced the immortal spirit to birth? Какая сила бессмертный дух принуждает родиться?
The eternal witness once of eternity, Вечности когда-то вечный свидетель,
A deathless sojourner mid transient scenes, Бессмертный гость среди сцен скоротечных,
He camps in life's half-lit obscurity Он разбивает лагерь в полуосвещенной неясности жизни
Amid the debris of his thoughts and dreams. Среди осколков своих мыслей и грез.
Or who persuaded it to fall from bliss Кто убедил его пасть из блаженства
And forfeit its immortal privilege? И его привилегии бессмертия лишиться?
Who laid on it the ceaseless will to live Кто дает волю непрестанную жить
A wanderer in this beautiful, sorrowful world, Странником в этом мире прекрасном, полном печали,
And bear its load of joy and grief and love? И нести груз любви, горя и радости?
Or if no being watches the works of Time, Или, если нет существа, что работы наблюдало бы Времени,
What hard impersonal Necessity Какая имперсональная Необходимость суровая
Compels the vain toil of brief living things? Принуждает существа недолговечные напрасно трудиться?
A great Illusion then has built the stars. Значит, великая Иллюзия построила звезды.
But where then is the soul's security, Но где же тогда души безопасность,
Its poise in this circling of unreal suns? Ее равновесие в этом кружении нереальных светил?
Or else it is a wanderer from its home Или же, скиталец, покинувший дом,
Who strayed into a blind alley of Time and chance В темной аллее Времени и случая она заблудилась
And finds no issue from a meaningless world. И не находит выхода из мира бессмысленного.
Or where begins and ends Illusion's reign? Где начало и конец царства Иллюзии?
Perhaps the soul we feel is only a dream, И вообще, возможно, душа, что мы ощущаем,- лишь греза,
Eternal self a fiction sensed in trance." Вечный сам - фикция, в трансе почувствованная".
Then after a silence Narad made reply: Затем, после молчания, ей ответил Нарада:
Tuning his lips to earthly sound he spoke, Настроив уста на земной звук, говорил он,
And something now of the deep sense of fate И нечто сейчас от глубокого значения судьбы
Weighted the fragile hints of mortal speech. Взвешивало хрупкие смертной речи намеки.
His forehead shone with vision solemnised, Его лоб светился торжественным видением,
Turned to a tablet of supernal thoughts Превращенный в запись мыслей небесных,
As if characters of an unwritten tongue Словно буквы языка ненаписанного
Had left in its breadth the inscriptions of the gods. Покинули в его дыхании писания богов.
Bare in that light Time toiled, his unseen works Обнаженным в том свете Время трудилось, его работы незримые
Detected; the broad-flung far-seeing schemes Открыты; широко простирающиеся, далеко видящие схемы
Unfinished which his aeoned flight unrolls Незавершенные, которые его эпохальный полет разворачивал,
Were mapped already in that world-wide look. Были на карте в том взгляде, что охватывал мир.
"Was then the sun a dream because there is night? "Значит солнце было грезой, раз сейчас ночь?
Hidden in the mortal's heart the Eternal lives: В смертного сердце спрятанным Вечный живет:
He lives secret in the chamber of thy soul, В палате твоей души он живет тайно,
A Light shines there nor pain nor grief can cross. Сияет Свет там, куда войти ни боль, ни горе не могут.
A darkness stands between thyself and him, Тьма стоит между ним и тобою,
Thou canst not hear or feel the marvellous Guest, Ты не можешь ни слышать, ни чувствовать чудесного Гостя,
Thou canst not see the beatific sun. Ты не можешь видеть блаженное солнце.
O queen, thy thought is a light of the Ignorance, О королева, твоя мысль - свет Неведения,
Its brilliant curtain hides from thee God's face. Его яркий занавес от тебя прячет лик Бога.
It illumes a world born from the Inconscience Оно освещает мир горением из Несознания,
But hides the Immortal's meaning in the world. Но прячет значение Бессмертного в мире.
Thy mind's light hides from thee the Eternal's thought, Твоего разума свет от тебя мысль Вечного прячет,
Thy heart's hopes hide from thee the Eternal's will, Твоего сердца надежды скрывают от тебя Вечного волю,
Earth's joys shut from thee the Immortal's bliss. Земные радости от тебя закрывают блаженство Бессмертного.
Thence rose the need of a dark intruding god, Отсюда идет нужда в темном вторгающемся боге,
The world's dread teacher, the creator, pain. В страшном учителе мира, в творце, в боли.
Where Ignorance is, there suffering too must come; Где Неведение есть, туда страдание тоже приходит;
Thy grief is a cry of darkness to the Light; Твое горе - это крик тьмы Свету;
Pain was the first-born of the Inconscience Боль была Несознания первым ребенком,
Which was thy body's dumb original base; Которое было твоего тела немой первозданной основой:
Already slept there pain's subconscient shape: Уже подсознательная форма боли там спала:
A shadow in a shadowy tenebrous womb, Тень в мрачном тенистом лоне,
Till life shall move, it waits to wake and be. Пока жизнь будет двигаться, она будет ждать, чтобы проснуться и быть.
In one caul with joy came forth the dreadful Power. В одном плоде с радостью первой вышла ужасная Сила.
In life's breast it was born hiding its twin; В груди жизни она была рождена, своего близнеца пряча;
But pain came first, then only joy could be. Но боль родилась первой, затем лишь быть смогла радость.
Pain ploughed the first hard ground of the world-drowse. Боль вспахала первую тяжелую почву сонливости мира.
By pain a spirit started from the clod, Болью стартовал дух из кома земли,
By pain Life stirred in the subliminal deep. Болью Жизнь шевельнулась в глубине подсознательной.
Interned, submerged, hidden in Matter's trance Захваченный, погруженный, спрятанный в трансе Материи,
Awoke to itself the dreamer, sleeping Mind; К себе пробудился мечтатель, спящий Разум;
It made a visible realm out of its dreams, Он сделал зримое царство из своих грез,
It drew its shapes from the subconscient depths, Свои формы он из глубин подсознания вытащил,
Then turned to look upon the world it had made. Затем повернулся, взглянуть на им созданный мир.
By pain and joy, the bright and tenebrous twins, Болью и радостью, близнецом темным и светлым,
The inanimate world perceived its sentient soul, Безжизненный мир постигался его ощущавшей душой,
Else had the Inconscient never suffered change. Никогда еще не страдавшее Несознание изменилось.
Pain is the hammer of the Gods to break Боль - это молот Богов, чтоб разрушить
A dead resistance in the mortal's heart, Сопротивление мертвое в смертного сердце,
His slow inertia as of living stone. Его медленную инерцию камня живого.
If the heart were not forced to want and weep, Если б сердце не принуждали желать и рыдать,
His soul would have lain down content, at ease, Его душа развалилась довольно б в покое
And never thought to exceed the human start И никогда мысль не превысила б человеческий старт
And never learned to climb towards the Sun. И никогда не учила бы к Солнцу подъемы.
This earth is full of labour, packed with pain; Эта земля полна труда, насыщенна болью;
Throes of an endless birth coerce her still; Бесконечные муки родов ее до сих пор сотрясают;
The centuries end, the ages vainly pass Века кончаются, эпохи тщетно проходят,
And yet the Godhead in her is not born. А Божество в ней еще не родилось.
The ancient Mother faces all with joy, Древняя Мать встречает все с радостью.
Calls for the ardent pang, the grandiose thrill; Призывает пылкую боль, грандиозный трепет;
For with pain and labour all creation comes. Ибо с болью, с трудом любое творение приходит.
This earth is full of the anguish of the gods; Эта земля полна мукой богов:
Ever they travail driven by Time's goad, Даже они в родах страдают, подгоняемые шпорами Времени,
And strive to work out the eternal Will И стараются выполнить вечную Волю,
And shape the life divine in mortal forms. И жизнь божественную сформировать в смертных формах.
His will must be worked out in human breasts Его воля должна быть исполнена в груди человека
Against the Evil that rises from the gulfs, Вопреки Злу, что из бездн поднимается,
Against the world's Ignorance and its obstinate strength, Вопреки Неведению мира и его силе упрямой,
Against the stumblings of man's pervert will, Вопреки запинкам испорченной воли людей,
Against the deep folly of his human mind, Вопреки глубокой глупости ума человеческого,
Against the blind reluctance of his heart. Вопреки нежеланию его сердца слепому.
The spirit is doomed to pain till man is free. Пока человек свободен, дух обречен на страдания.
There is a clamour of battle, a tramp, a march: Там - шум битвы, топот и марш:
A cry arises like a moaning sea, Как стонущее море крик поднимается,
A desperate laughter under the blows of death, Отчаянный хохот под ударами смерти,
A doom of blood and sweat and toil and tears. Рок крови и пота, слез и труда.
Men die that man may live and God be born. Люди умирают, чтоб человек мог жить и Бог родиться.
An awful Silence watches tra...
Продолжение на следующей странцие...
